mi_ze

Как-то мы с подругой обсуждали одно стихотворение Бродского. Вернее, не стихотворение, а факт его опубликования. Вначале там было посвящение Кушнеру, потом оно было снято.

Не надо обо мне. Не надо ни о ком.
Заботься о себе, о всаднице матраса.
Я был не лишним ртом, но лишним языком,
Подспудным грызуном словарного запаса.

Теперь в твоих глазах амбарного кота,
Хранящего зерно от порчи и урона,
Читается печаль. Но где ты был тогда,
Когда за мной гналась десница фараона?

С чего бы это вдруг? Заснеженный висок?
Оскомина во рту от сладостей восточных?
Потусторонний звук? Но то шуршит песок,
Пустыни талисман в моих часах песочных.

Помол его жесток, крупицы тяжелы,
И кости там белей, чем просто перемыты.
Но лучше грызть его, чем губы от жары
Облизывать в тени осевшей пирамиды.

Прошу прощения за возможные неточности, пишу по памяти. Причем, запомнилось с первого прочтения, что о многом говорит. Между прочим, "всадница матраса" - цитата из Пастернака, из неопубликованного. Это не я такая образованная, это Гердт, но интересно, как ИБ знал Пастернака.

Кушнер ответил открытым возмущенным письмом.
И вот мы с подругой обсуждали, правомерно ли публиковать что-либо, причиняющее такую боль человеку - "слезинка ребенка"... Она говорила, что никакие стихи не стоят такой непомерной обиды. А я - что стихотворение гениально, что оно не на пустом месте возникло, прорвалась старая заглушаемая обида, и, главное, что когда у тебя возникает такое, трудно удержаться и похоронить это, что через несколько десятков лет повод к написанию будут знать только литературоведы, а стихотворение с прекрасными строчками будет жить.

Прошло время - и теперь я бы уже не смогла так уверенно ответить.